Мария Бустильос о токенизации журналистики, смерти Civil и подъеме Brick House

Мария Бустильос, основатель и редактор цифрового журналаНарод, также является ONE из основателей Brick House, объединения независимых издательств, работающих по коллективистской бизнес-модели.

Ранее поддерживавшая и оказывавшая поддержку ныне несуществующему медиастартапу Civil, Бустиллос заявила, что никогда не упускала из виду возможность создания медиакомпании, принадлежащей журналистам.

Смотрите также:Поддерживаемый гражданами новостной сайт хранит полную статью о блокчейне Ethereum

Brick House запустится в октябре с девятью родственными изданиями, каждое из которых владеет одной акцией в более крупной компании. У него не будет «ни владельцев, ни руководителей, ни инвесторов», ни рекламодателей.

Коллектив будет поддерживать себя сам черезГодовая подписка на 75 долларов, который предлагает доступ к каждому из учредительных изданий: включая журнал расследованийШлам, подкастFAQ Нью-Йорк, и блог, посвященный «периферийным местам в мире на обочине» под названиемНи один человек не является островом.

Бустиллос позвонил в Zoom под псевдонимом Bluestocking, старое оскорбление для описания «начитанной» женщины. Мы обсудили последствияЗакрытие Civil, немаркированная экономическая бизнес-модель Brick House и то, как непреложное ведение учета не позволит тиранам подавлять свободу слова.

Является ли Brick House ссылкой наКоммодоры песня?

У него много привлекательных ассоциаций, не T ли? Я имею в виду, на самом деле. Том Скокка и я говорили об идее кооператива и о том, как защитить свободу прессы, и я упомянул, что нам нужна структура, которую нельзя будет T . Вот где все началось, и позже мы поняли, что это название работает на нескольких уровнях.

Часть структуры Brick House заключается в том, что у вас нет владельцев, инвесторов или руководителей. Не могли бы вы рассказать, как на самом деле LOOKS медиакооператив, принадлежащий журналистам?

Ну, большая часть предпринимательской деятельности основана на росте капитала. Компании по сути являются капиталом, который распределяется между теми, кто претендует на право собственности, с идеей, что в конечном итоге он растет в цене и может быть продан. Из-за природы журналистики — как общественного траста, а не предпринимательской деятельности — идея продаваемого капитала и структуры инвестор/владелец противоречит информированию общественности. Это действительно наносит ущерб профессии.

Капитал Brick House не подлежит продаже или передаче. Мы изобрели бизнес-структуру, которая находится в доверительном управлении в интересах всех издателей, работающих в Brick House. Существует операционное соглашение о распределении доходов и расходов, но фактический капитал — компания — не подлежит продаже. У каждого издателя есть доля, никто не может владеть более чем ONE [акцией], и вы не можете продать ее за пределы компании — вы можете продать ее обратно компании только за ONE доллар.

Мы создали эту структуру, чтобы предотвратить любого, кто захочет прийти и взять под контроль или купить издателей. В худшем случае это происходит, чтобы закрыть, подвергнуть цензуре, направить или сформировать издателей.

Когда происходит враждебное поглощение, происходит попытка собрать голосующие акции. Так было с Шелдоном Адельсоном из Las Vegas Tribune Journal, так было с Питером Тилем и Gawker, так было с JOE Рикеттсом — эти люди контролировали бизнес-структуру, которая управляла издательством.

Если мы сможем оградить издательскую организацию — компанию — от подобного рода поглощения, это обеспечит определенный уровень защиты свободы прессы.

Это похоже на структуру собственности Civil, в которой они хотели создать оазис СМИ отдельно от компаний, управляемых корпорациями. Почему, по-вашему, Civil потерпел неудачу?

Большинство людей никогда не понимали криптоэкономических идей, стоящих за Civil, и почему токенизация журналистики была хорошей идеей. На самом деле это очень похоже на то, что мы делаем в Brick House. Идея заключалась в том, что токен будет средством, с помощью которого журналисты могли бы укреплять усилия друг друга. Это происходило посредством размещения историй, предоставления советов и т. д. Используя токен, который был номинирован в журналистской деятельности, члены Civil могли укреплять работу ONE друга способом, который не был основан на акционерном капитале.

После распада Civil [я понял], что причина, по которой [первичные предложения монет] так упорно боролись с банковской отраслью, заключалась в том, что она бросала вызов этим структурам. Если бы вы могли привлечь деньги за пределами традиционных венчурных или инвестиционных банковских кругов, вы бы их исключили, поэтому они яростно боролись. Это моя теория.

См. Также: Донна Редель и Олта Андони – DeFi — это как бум ICO, и регуляторы кружат вокруг него

Я никогда не терял видения создания бизнес-модели, посредством которой журналисты могли бы помогать ONE другу в работе, не полагаясь на внешние организации, чьи интересы в конечном итоге будут противоречить нашей работе.

Это история Gawker. Было частное богатство, которое можно было конфисковать. Фактический издатель был средством, с помощью которого можно было добраться до этих журналистов.

В прессе появились сообщения о том, что The New York Times стала больше технологической компанией, чем медиакомпанией. Какова жизнеспособность простого управления медиакомпанией как медиакомпанией?

The New York Times остается на плаву, потому что в ней много замечательных журналистов, пишущих о вещах, о которых люди хотят Словарь . Я T верю, что это конец. Это не первый раз, когда происходит этот разговор. Радио должно было уничтожить газеты, как и телевидение, теперь мы видим «кончину» местных новостей из-за Интернета. Но мы также видим много людей, которые работают над возрождением и хотят местных новостей.

Для меня самым большим успехом Civil стал Block Club Chicago, который рос и рос. Они были очень умны и начинали как некоммерческая организация. Они все сделали правильно и стали неотъемлемой частью Чикаго, на которую полагаются многие люди. Это модель, которая может расти. Мы T видели конца блокчейна в журналистике. Мы попробовали ONE способ, и ONE он станет жизнеспособным.

Мы говорили в частном порядке о том, что ONE из фатальных недостатков Civil была его структура управления, основанная на экономике токенов.

Я никогда не был сторонником того, чтобы сделать управление токенами первым крупным проектом в Civil. Я думаю, что у курируемых реестров токенов есть будущее, но они не готовы к PRIME тайму. Я участвовал в первоначальном реестре токенов, хотя я никогда не присоединялся к Civil в качестве издателя.

Большинство людей так и не поняли криптоэкономические идеи, лежащие в основе Civil.

Это просто требует огромных временных вложений, чтобы управлять всеми издателями. Были правила, которым нужно было Социальные сети , и вы полагались на членов, которые VET тех, кто входил в дверь. А в дверь входило много людей.

Было несколько проблем с тем, как Civil пытался управлять собой. Я так благодарен Civil, они дали нам [Popula] старт. У всех были сердца в правильном месте.

Но они столкнулись со множеством регулирующих препятствий, вдобавок ко всем обычным проблемам, с которыми сталкивается стартап, вдобавок к попыткам запустить издательскую платформу со многими, многими различными субъектами, пытающимися преследовать разные цели. Это был благородный эксперимент, но он BIT больше, чем мог прожевать.

Система курирования токенов не является исключением. Это невероятно сложная вещь для разработки и запуска, и вам нужны люди с большой пропускной способностью, чтобы контролировать ее. Количество людей, которые участвовали — и вы видите это в каждом случае реестров токенов — было настолько малым, что они немедленно взяли под контроль проект. T было этого большого органа управления, как представлялось.

Это что-то вроде Kinja Ника Дентона.

Я T знаю, что это такое.

Кинджа была попыткой вывести гражданскую журналистику на поверхность наряду с обычным редакционным контентом, смешивая медиа и социальные сети. Просто T было такого, чтобы миллион гениев ждали публикации на Kinja. Поэтому они крутили педали, пытаясь зацепить «толпу».

Необычайные вещи могут произойти, если открыть платформу. Но я думаю, что ее нужно вырастить из очень маленького семени. T просто открыть дверь и надеяться, что она сама себя выберет. Есть миллион примеров, когда люди думают, что мудрость толпы доступна мгновенно. Нужно работать медленно, чтобы вырастить ее, как растение.

Это то, что мы делаем с Brick House. Мы выбрали несколько известных мне издателей, которые ответственны и думают так же, чтобы помочь структурировать это дело, поэтому, когда мы открываем двери большему количеству издателей, мы знаем, что делаем.

Говоря о мудрости толпы. Я заметил, что ряд проектов в Brick House перешли из Civil. В том числе Sludge и Popula Дэвида Мура. Многие из этих проектов создали функции микроподач до того, как Civil рухнул, является ли это механизмом краудфандинга, который Brick House может рассмотреть для развертывания?

Ну, мы принимаемМикроплатежи ETH в Populaсейчас. У нас естьETH-система микроподсказок и комментариев. Это эксперименты, которые я действительно люблю. Сейчас для них не время в Brick House, вообще. В Brick House нет Криптo компонента.

Но Popula экспериментирует в небольших масштабах с архивированием блокчейна и криптоэкономикой. Мы по-прежнему привержены этому. Любой, кто заинтересован в этом в Brick House, может это сделать. Мы покажем им, что у нас есть, это очень примитивно. Помните, все эти проекты были начаты, ни один из них не начинался с огромных сумм денег. Civil был очень, очень щедрым. Но много денег ушло в трубу в Криптo .

Смотрите также:Криптo стартап Wala выходит на африканский рынок с помощью микроплатежей Ethereum

Brick House, похоже, тоже бутстрэпперится. Кампания на Kickstarter ищет всего $75 000. Куда будут направлены эти средства?

Все это заранее решается в нашем операционном соглашении. Все, что мы собираемся сделать с этими деньгами, это запустить сайты. Мы пытаемся начать с нуля без инвесторов, чтобы разработать доказательство концепции, которое мы сможем продать читателям.

На данный момент мы действительно T можем ничего продать читателям. Но мы не собираемся говорить, что T начнем, пока не соберем 2 миллиона долларов, или достаточно, чтобы заплатить все эти зарплаты за год. Мы решили, что просто попробуем создать простую версию того, о чем мы говорим – зонтик изданий – и представить его рынку.

Ранее вы упоминали о своей вере в архивирование блокчейна. Это, кажется, противоречит культурному климату, где свобода слова подавляется либо корпоративными захватами, либо все больше толпой. Отражает ли ваша вера в Технологии веру в абсолютизацию свободы слова – в то, что опасные или неприятные идеи должны быть защищены.

Когда люди говорят о Первой поправке, они часто забывают, что это гарантия правительства от тюремного заключения своих оппонентов. Раньше оппозицию просто сажал в тюрьму. Можно было просто заставить их замолчать, как это сейчас происходит в Китае, сажая диссидентов в тюрьму.

Идея свободы прессы как государственного права отделена от поддержания общественного достояния – где люди обмениваются идеями в условиях и атмосфере взаимного уважения и открытости. Мы видим миллион осложнений с этим.

Много ерунды, которую мы видим, как в письме Harper's, где люди жалуются на «цензуру», когда на самом деле их отвергают или осуждают. Это также свобода слова, чтобы выражать презрение к глупым мнениям. Я T думаю, что мы должны упускать это из виду.

В вашем тексте есть замечательная строчкаКолонка CJRанонсируя Brick House: Кажется, вы сказали: «У людей есть священное право выражать презрение». Существует ли противоречие между правом ошибаться и неизменностью, которую обеспечивает блокчейн?

Посмотрите на это так: если вы проиграли иск о клевете в те дни, когда еще не было интернета, было невозможно зайти в каждую библиотеку и изъять все газеты. Существует баланс между разумным и неразумным. Интернет дал таким людям, как [предприниматель] Питер Тиль, огромную возможность, потенциально, стирать тексты и идеи из общественной памяти. Навсегда.

Я считаю, что публикация блокчейна — это отпор этому. Не так много людей говорят об этом, но об этом следует говорить, когда кто-то вроде Питера Тиля хочет закрыть Gawker, если бы оскорбительная история уже была заархивирована в блокчейне Ethereum и ее невозможно было бы удалить, разве это бы ослабило пыл кого-то преследовать журналиста, зная, что правда уже известна.

Смотрите также:У децентрализованной сети есть планы, если не решения, против кошмара дезинформации

В какой-то степени архивы в библиотеках, университетах и городах являются оплотом против этого импульса. Правда никуда не денется. Историки ее найдут. Потомки ее найдут.

Хотите ли вы что-нибудь еще добавить?

Мы видим вторжение укоренившихся интересов в блокчейн-пространство. Все больше банков вовлекаются, Facebook пытается запустить Libra, есть все эти попытки использовать Технологии блокчейна для воссоздания систем наблюдения. Я T думаю, что люди должны просто сидеть и позволять этим вещам развиваться или упускать из виду обещание Технологии блокчейна освободить, а не поработить людей.

Можно использовать эти технологии — так же, как можно использовать интернет — для защиты свобод, а не для угрозы им. Это мощный инструмент в обоих направлениях.

Я хочу, чтобы все поддержали Brick House. Очень много. Приходите, жертвуйте деньги, присылайте всех богатых людей. Я не разбогатею на этом — у меня есть ONE акция, как и у всех. Но я хочу, чтобы все увидели, что возможна другая бизнес-модель для журналистики.